«Теперь ты уже не можешь просто уйти. Он – единственное, что у тебя осталось».
…а потом будет боль, резкая, пронизывающая, подобная той, что скатилась по щекам. Плакать ангелам – как истекать кровью.
Но так будет. И кто он такой, чтобы спорить с судьбой. А он хотел бы с ней поспорить и не раз. Грех, который признал за собой, позволил себе иметь. Впал в гордыню, возможно. Что ж, он заплатит за него. За все.
Михаил подошел к самому краю. Отсюда, стоя на пике горы, он видел на много миль вокруг… и на много дней вперед. Будущее складывалось в ясную картину, обретая необратимость реальности. Тот, кто видит эту картину, мог бы попробовать изменить её… и вызвать множество бед на головы праведников.
«Но и грешников тоже», - шепнул внутренний демон голосом Габриэля. Брат всегда выступал в оппозиции, не удивительно, что Михаил слышал его, когда требовалось принять трудное решение.
Михаил хотел быть честным с самим собой, сейчас. Он не боялся за себя, но оставить дитя… предоставить его на милость судьбы, жестокой, неумолимой. Он вспомнил Джипа, которого не сумел защитить.
Михаил вытянул руку, посмотрел на неё. Карающая длань дрожала. А это значит, у него есть сомнения, он не следует безоговорочно приказам. Небеса разделились. Правда в том, что ангелы больше не руководствуются словом Божьим. Теперь, как и люди, они действуют вслепую. Опережают людей лишь на несколько суток, но в итоге счет сравняется, и кто тогда станет править миром?
Михаил должен был решить. Собрать волю в кулак и отступиться. Отпустить Алекса.
Вновь обратив взор в будущее, архангел увидел, как будет бороться с собой человек. Как попытается сбежать, и он, Михаил, догонит его. Как Алекс будет отрицать ощущение собственной причастности, осознание того, что ему уготовано. И как станет скорбеть по другу… когда меч врага поразит Михаила.
А потом будет боль, резкая, пронизывающая. Не от раны, нет.
Миг расставания.
Двадцать пять лет Михаил охранял дитя. Даже Джип признал – архангел ближе Алексу, чем родной отец. Пусть Алекс и не понимает этого. Зато почувствует. В момент разлуки ощутит, как рвется связующая нить, тонкая, но крепкая. И это будет больно. Очень больно.
Михаил опустил голову, тяжело дыша. Проклятье предвидения. Боль, которая еще не случилась, но переживается снова и снова.
«Как бы поступил Габриэль?» - подумалось вдруг, некстати.
Брат бы сделал, как велит сердце. Пошел бы на поводу своих желаний. Изначально поступил бы иначе, открыл правду человеку, привязал к себе всеми мыслимыми способами. Усложнил бы все, что можно.
- Но я так не могу, - промолвил Михаил.
Ведь он хотел для Алекса ясного и простого пути. Правильного выбора, пусть и нелегкого. И чтобы сомнения не разъедали ему душу.
Он любил дитя достаточно, чтобы отпустить.
«Но ты еще не сделал этого», - опять голос Габриэля.
Будущее не высечено на камне. Шанс все испортить столь же велик, как и возможность поступить правильно.
***
«Теперь ты уже не можешь просто уйти. Он – единственное, что у тебя осталось», - крутилась в голове отчаянная мысль. Снова и снова, как бы он не призывал себя заткнуться.
Бросая время от времени взгляд на раненого архангела, истекающего кровью на пассажирском сиденье, Алекс, сжав зубы, приказывал себе не скулить. Это не поможет, слезы не помогут. Уж он-то знает.
- Подожди… не умирай, - шептал юноша. Нога его словно приросла к педали газа, но старая колымага не могла взлететь, преодолев земное притяжение. А город был еще так далеко.
Эти башни, их видно отовсюду и кажется, что сбежать из Веги невозможно. Но если нужно добраться туда, город превращается в мираж, до которого вечность пути.
- Все хорошо, Алекс, - раздался тихий голос. Длинные пальцы задели рукав его куртки, оставляя красные шероховатые штрихи. Михаил смотрел на него, и второй раз за весь срок их знакомства Алекс подумал, что, наконец, видит в чужом существе ангела… Такого, каким представлял небожителей, какими они, по его разумению, должны были быть. Все это он видел сейчас в глазах архангела - далекую реальность, непостижимую для человека, но мудрую и открытую, - приглашение в иной мир.
- Мне так жаль, - вырвалось у Алекса. – Если бы я мог что-то сделать…
- Ты сделаешь, дитя, - Михаил вздохнул. – Ты уже движешься навстречу своему будущему.
- Что это, черт возьми, должно значить?!
- Это значит… что ты берешь судьбу в свои руки. Как и хотел… всегда, - выдохнул Михаил.
Лицо Алекса выражало потрясение и ужас. На мгновенье он будто превратился в мальчишку, которого однажды привел к ним Джип… и ушел, предоставив Михаилу объяснять ребенку, что он теперь сам по себе. Возможно, нужно было сказать тогда, что Алекс не один, что ангел присмотрит за ним… Но Михаил поступил, как правильно, а не как того желало сердце.
Мысли ускользали, силы оставляли его. Надо сказать что-нибудь напоследок, напутствие…
- Я всегда наблюдал за тобой, - пробормотал Михаил, не глядя пытаясь дотянуться до юноши. Алекс схватил, крепко сжал его руку. – Ты ведь знаешь… Ты был моим главным заданием… на Земле.
- Я твое задание, - процедил тот. Тряхнул головой, прогоняя детские обиды. – Ты говоришь так, словно хочешь сбежать от меня... Думаешь получить мое одобрение?
- Мой бедный Алекс, - Михаил улыбнулся. – Ты должен быть сильным.
- Мне надоело быть сильным! Я устал от вашей войны. Я не хочу, - кричал он, стуча по рулевому колесу, - не хочу быть один!
Он продолжал давить на газ, даже когда уже отпала необходимость гнать во весь опор. Ему просто хотелось нестись со скоростью света, чтобы не слышать собственных мыслей. Попытаться сбежать, как все они, оставившие его, догнать их и мчаться рядом, прочь от безжалостной действительности.
- Есть еще шанс, - твердил Алекс, вжимая педаль газа. Башни, наконец, стали ближе.
Если он – Избранный, разве не должна быть у него Сила? Ему уже были видения и секретные письмена открывали ему свои тайны. Он мозги сломает, но разгадает их. И вот тогда пусть небеса падут перед ним.
Пусть вернут то, что отняли. Всех и каждого, кого Алекс любил и потерял.
